Сегодня все не так.
Дома провозился с утра, поздно вышел. Снег валит. Нет, СНЕГ ВАЛИТ.
Ну и пошло-поехало.
В сонном вагоне метро ко мне привязалась бутылка.
Знаете, из тех которые выпьют забухавшие пассажиры, поставят интеллигентно на пол, а она упадет и начинает кататься.
Гремя и пугая задремавший утренний народ.
И вот что характерно, где бы она там не каталась, и как бы ты тихо и незаметно не стоял, .лять она все равно тебя увидит и радостно устремится.
Ткнется в ботинок и затихнет. И все, ей больше никуда не надо. Как будто это не она сейчас гремела по всему вагону и раздражала народ.
Как вот она так умеет?
И вы стоите вместе, вернее ты стоишь, а она лежит как кошка у ног хозяина, и ты изо всех сил делаешь вид, что она не с тобой, но входящий на станциях народ смотрит на вас с укором и слегка головой так - "аяй". И тебе почему-то становится неприятно, как будто это ты ее выпил нагло, и положил у ноги.
И ты уже не можешь сосредоточится на книге, постоянно кося взгляд вниз - ушла, не ушла? И, в конце концов, пинаешь ее тихонько, пока никто не видит. А она как назло начинает вредно греметь, и все просыпаются и опять на вас смотрят, и качают головой "аяй".
Но радость длится недолго. Поезд трогается, и преданная бутылка снова устремляется к ноге. Она к ней уже привязалась. И, кажется, что весь вагон удовлетворенно улыбается, они так и знали.
И ты выходишь на своей станции, а она остается в сонном вагоне, одна, не веря, что ее опять бросили... и вдруг ты ловишь себя на мысли, что хочешь обернуться...
А потом троллейбус.
Я ничего не имею против троллейбусов, хотя интуитивно больше тянет к автобусам. В троллейбусах я чувствую какой-то подвох.
Может быть потому что они не умеют ездить назад?
Как я думал до сегодняшнего дня. Оказывается, очень даже резво.
Остановка на мосту.
Какому извращенцу вообще могло прийти в голову делать остановку на мосту? На таком горбатом мосту, выпуклом, очень высоком. И не в апогее этого моста, где рогатый мог бы замереть и перевести дух, а чуть не доезжая, на уклоне.
Этот назначатель остановок видимо очень не любил людей. И троллейбусы.
И водитель, радостный узбек, подрастерялся и впал в изумление, когда заходящие через переднюю дверь пассажиры неожиданно протянули ему деньги на билетик. И что-то там перестал нажимать в конструкции троллейбуса.
И мы весело покатились с моста назад.
Причем узбек был так увлечен деньгами, что не сразу заметил, что очередь из желающих зайти, сосредоточенно бежит и пытается запрыгнуть.
А те, кто уже ехал в троллейбусе, те опытнее. Они разом собираются наоборот выпрыгивать. Им не хочется в троллейбусе с моста.
И все это молча, в тишине. Троллейбус вообще очень тихое существо, особенно когда едет задом.
Но тут в это веселое действо, вмешивается узбек. Он уже пересыпал мелочь в коробочку, вздохнул и непонимающе уставился на бегущих за уезжающей дверью людей.
Видимо в какой-то момент он вспомнил, что водитель это он, и что-то там опять придавил в конструкции.
Троллейбус еще и очень резкое существо.
Те, кто смалодушничал и повскакивал с места, пытаясь покинуть транспорт, покатились кучей в конец.
А те упорные, что сопя бежали за дверью, пробежали мимо и долго не могли остановиться на скользком снегу.
А один мужчина даже постоял потом, отдышался, махнул рукой и пошел совсем в другую сторону.
Видимо решил на работу сегодня уже не ходить.
И я его понимаю, такие нервы. (С)
